Про ответственность

Марлен Хуциев. "Фата-моргана"
Журнал "Русский пионер"

Режиссер Марлен Хуциев снова великодушно допускает читателей "РП" на кинематографическую площадку...

... Подсосенский переулок...
... в очень большой квартире живет очень большой начальник...
... он был отправлен на пенсию. И стал ПСЗ — пенсионером союзного значения... 
... Все это он воспринял спокойно, давно был готов... 

... Как говорил... один умный человек: "Ничего вечного не существует. Нужно готовиться к жизни после жизни", — и дал совет... :
— В преферанс играешь? Хорошо. Подбери партнеров, ну, с которыми говорить можно, не только картами шлепать. Чтоб интересные ребята были. Детективы очень помогают. Можно кроссворды для упражнения мозгов… И еще чего-нибудь стоящее, увлечение какое-нибудь… Хуже всего — марки. Быстро надоест, скучное дело… Так что готовь сани летом, а то начнешь хандрить и рассыплешься в пыль. Мы ведь только с виду железные, а внутри — мякиш хлебный…

Он поверил, подготовился. Даже выучил английский язык — это для детективов. А увлечение у него было давнее и серьезное. Он собирал староверские иконы (... сам был из староверов, с Волги), книги староверские. Ну еще немного — русское серебро, не какого-нибудь Фаберже — допетровское. Ну, конечно, лечился. Ездить в Карловы Вары полюбил… жил, не скучал, назад не оглядывался.

И вдруг — звонок с "Мосфильма". Звонил директор, сообщил, что собираются снимать картину о том самом комбинате, который он строил во время войны на Севере...
... любопытно стало — чего они там задумали, чего они могут.
 
Директор киностудии "Мосфильм" не любил вникать в производственные проблемы... Но сценарии читал...

... Бывают такие дни посреди февраля — кажется, что наступила весна. Солнце светит, тени от сугробов зыбко-лиловатые, капель чуть постукивает в подоконник, у воробьев оживленный вид…

Окно было зашторено. Директор читал сценарий. Название ему сразу не понравилось — ну что такое "Зов тундры"? Пометил себе: исправить. М.б., "Вечная мерзлота"?

Как ни странно, сценарий был увлекательный... Много чего было в этом сценарии: было строительство, были заключенные...
... Стойбища, олени, побег из лагеря… Немецкая подводная лодка, которая высаживает десант, чтобы поднять восстание в северных лагерях.
Диверсанты в тундре, героические ребята из СМЕРШа — северный такой вестерн. 
Увлекательно. Гонка за поездом на собачьих упряжках… Пометил: а была ли ж.д.? Проверить...
... Начальник строительства — положительный герой, начальник охраны — отрицательный… Ну пусть… в духе времени… Ничего…
Но одна сцена насторожила, и сильно. Вот какая сцена.
…Ночь. Тундра. Стойбище. Горит костер. Искры высоко летят в небо… У костра — геологи, жители стойбища, начальник строительства. Бьет в бубен шаман:
— Бум-бум! Бум-бум!
"Бум-бум!" — разносит эхо. Вокруг — белое безмолвие…
Ярко горит костер, пляшет и поет шаман… Костер разгорается ярче и ярче… Шаман падает на колени… И из огня выходит Он. Френч, трубка, чуть обгорели кончики усов, поднял руку…
— Великий вождь хочет говорить с нами! — взвыл шаман...

А директор потянулся к селектору.
— Да, — ответил голос секретарши.
— Где эти, "Зов тундры"?
— Во втором павильоне. У них пробы…
— Я отлучусь ненадолго.

Директор "Мосфильма" не часто ходит по павильонам. Но сейчас — пошел. Отозвал в сторону режиссера — представителя малых народов Севера. Прервал съемку.
— Вот что… тут эта сцена, с костром…
— Это образ! — быстро сказал режиссер. — Это образ… Сейчас, в наше время… Новый взгляд…
— Категорически! — негромко сказал директор студии и взмахнул руками крест-накрест: — Категорически!

Подошла собака, настоящая лайка.
Директор нагнулся, погладил:
— И название… надо подумать… Другое нужно название…
— Есть хорошая кандидатура на начальника строительства… но не актер…
— Посмотрим…

Подошел шаман.
— Актер? — спросил директор студии.
— Заслуженный, РСФСР.
— Хорошо, работайте! А это — категорически! Или — закроем.

Подошел худрук картины, молодой, но уже очень знаменитый режиссер.
— А мне нравится: необычно, ярко, — сказал молодой худрук. Ничего, кроме своих дел, его не интересовало. — Чего мы боимся?
Он был беспечен и снисходителен.

— Мы, — директор медленно выговаривал слова, —...  ничего не боимся… Мы — несем ответственность...
 
... Мосфильмовский сценарий Б.Н. прочел. И после этого вообще не спал. Как-то вспомнилось все, что — это он так думал — навсегда и окончательно выбил из памяти. И недолгий разговор со Сталиным, и бесконечное белое пространство тундры, и бесконечные колонки "строителей". Дело не задалось, и выход был у него только один — застрелиться. И он бы сделал это. Он не хотел превратиться в картонную папку равнодушно-канцелярского образца с надписью "Хранить вечно"

... повезло. Нашелся один неравнодушный "строитель" — бывший геолог...
Пришлось убеждать, летать в Москву…
— Уверен? — спрашивал Лаврентий Павлович и смотрел своим ясным хрустальным взглядом. — Уверен? Сроков менять мы не будем…

Обошлось. Дали орден...

…Он иногда представлял себе: сидит за столом молодой такой, в галстуке, еще не набравший солидности… И лежат перед ним вот такие папочки "Хранить вечно". До потолка. Что он понимает, что он сможет понять про время, про страну? Вот поддернул рукав дешевого пиджака, смотрит, как чиркает секундная стрелка простенького "Полета". Томится до обеденного перерыва, в носу у него от пыли чешется… 
... И ничего не понимает... 

... А ведь перед ним — вечная мерзлота… в картонных папочках. А ведь и он (Б.Н.) мог так же лежать. Мог.

Повезло.

Сценарий был, конечно, как бы это сказать… смешной. Научная фантастика… Но одна сцена ему понравилась. Б.Н. сцену эту даже дважды перечитал…
Утром позвонил на "Мосфильм", сказал, что материал нужный, но есть ошибки — ну, насчет железной дороги, не было ее, и митинга по окончании строительства тоже не было…
— А так… на ваш взгляд… правдиво? — спросил директор студии.
— А зачем? Северная легенда, и этого достаточно… Там есть одна сцена, с костром…
— Убираем! — быстро сказал директор. — И название будет другое…
— А вот это зря… сцена занятная… ба-альшой смысл в ней содержится… Но это ваше дело...

... С утра вызвал шофера и поехал на Главпочтамт. Б.Н. любил это здание, оно его успокаивало. Успокаивали пишущие люди, успокаивали добротные письменные приборы, всегда ярко начищенные...
... Наискосок от Б.Н. сидела старуха с необычайно значительным лицом и в каком-то совершенно несуразном пальто. Нищая, наверное, зашла погреться… Она быстро писала на листке почтовой бумаги крупным угловатым почерком.
Б.Н. был длиннозорок, и, совершенно этого не желая, он прочел несколько строк — непонятно от кого, непонятно кому.
"…Пишу тебе с Почтамта… Давно не писала… Как-то не было настроения… Вокруг — люди, тоже что-то кому-то пишут… Знаешь, бывает среди зимы такой день, как будто наступила Весна? Конечно, знаешь… Знаешь, я очень, очень одинока… Не хочется об этом писать, но вот, как-то написалось… И очень несчастна… Я не знаю, что делать с этим… Наверное, уже ничего… Прости, что огорчаю тебя…"

Б.Н. встал и вышел...
Потом он сидел на бульваре, на лавочке. Шофер ждал.
Б.Н. не любил людей. Но тут — он не мог себе объяснить…

…Дома он долго ходил по комнатам, перебирал книги в библиотеке, снова ходил.
Он ведь тоже был совершенно один, совершенно. Просто не думал об этом, некогда было.
А ведь вот она — вечная мерзлота.
Эта квартира, книги, иконы на стенах, серебро в шкафу. И за окном — не лучше.
И кому это все? Родственникам? Он не общался с ними много лет… Государству? Смешно.
Он был человеком большой и сильной воли. Он должен был найти выход... 

... сел за стол, взял листок бумаги и крупно написал: 
ПРОЕКТ (предварительный).
"…К сожалению, ничего вечного не существует на свете (он старался писать несколько отстраненно). Поэтому, находясь в здравом уме, хочу оставить распоряжение на будущее.
Иконы, книги — вся коллекция (опись будет приложена) — вместе с владельцем — все должно быть предано огню (сожжено).
Так я хочу. Такая моя воля.
Кому я это поручу — все в приложении к этому Проекту".
Поставил подпись и число.
Перечитал.
Запер в сейф.
Этой ночью он спал хорошо. Крепко.